Каждый демон знал, что идти против своего повелителя, пытаться повторить «подвиг» Легендарного Тёмного Рыцаря — приравнивается к самоубийству, всё равно что пойти и самому проткнуть себе грудь мечом какого-нибудь охотника или пустить пулю в лоб. Разве что мучиться будешь меньше, чем когда тебя, мятежника, найдут прихвостни Мундуса и устроят показательные пытки для остальных обитателей преисподней, а потом прихлопнут, как назойливую мушку, и, нет, даже в этот момент над тобой не сжалятся, смерть растянется в несколько дьявольски мучительных минут. Ниран не понаслышке знал об этом, не один раз наблюдал, как подобным образом разбираются с нерадивыми бунтовщиками, решившими, что они выше остальных, сильнее, мудрее; решившими попробовать свои силы, а в итоге сгоревшим в том адском пламени, из которого когда-то появились на свет. Только вот, в отличие от птицы-феникса, сгорающей раз за разом и возрождающейся из собственного пепла, демонов не ждёт повторное возвращение. Какой смысл возвращать тех, кто уже однажды взбунтовался против воли Императора?
Тяжело дыша, Ниран прислонился спиной к кирпичному зданию, едва не съехав вниз и только благодаря великому усилию устояв на трясущихся от усталости и некоторого количества колотых ран ногах. Даже просто вдыхать пропахший выхлопными газами морской воздух было чертовски больно — как будто с пробитым лёгким может быть иначе. Конечно, благодаря демоническому происхождению он не захлёбывался собственной кровью, бурно вытекающей через глотку, но и в подобном было мало приятного. Нир осторожно выглянул за угол: пусто, только редкие прохожие, любящие погулять в тёмное время суток, как будто специально пытающиеся наткнуться на когти демона или нож маньяка. Других демонов, вышедших за ним на охоту, инкуб не только не видел, но и не чувствовал. Любой другой на его месте бы только обрадовался, забыв про любые меры осторожности, Ниран же, наоборот, лишь сильнее насторожился, паранойя заиграла новыми красками, давая о себе знать с новой силой. Вот что бывает, когда другим прихвостням Мундуса надоедает один низший демон-выскочка, возомнивший о себе слишком многое, наивно решивший, что своими «подлянками» он сделает хуже другим сородичам. Нет, хуже Ниран сделал только себе.
Демон повнимательнее осмотрел улицу и неожиданно почувствовал прилив облегчения. Это место было ему знакомо очень и очень хорошо, недалеко отсюда жил охотник, способный ему помочь, позволить укрыться на время, залечить хотя бы малую часть нанесённых ран, наплевав на то, что присутствие мятежного демона, разыскиваемого целым отрядом других таких же тварей, несёт для него лишь одни проблемы. Быстро проскользнув на другую сторону улицы и проигнорировав вскрик какой-то женщины о том, что ему необходима помощь, Ниран прошмыгнул в открытую дверь трёхэтажки и захлопнул её за собой, на секунду прислонился к обитой коже дверью спиной и перевёл дыхание. На секунду Нир проклял Адама за то, что тот поселился именно на третьем этаже этого грёбанного здания, под конец демон уже не столько поднимался по лестнице, сколько едва ли не полз по ней, обессиленный от нанесённых ран и потери большого количества крови, самое большое ранение, нанесённое в живот, Ниран ещё как-то пытался прижимать рукой — очень не хотелось бы, чтобы его собственные внутренности волочились за ним по дороге.
Запах полукровки, до боли знакомый, Ниран почувствовал поздно, уже в тот момент, когда барабанил в дверь квартиры Адама, но уже откровенно наплевал на него. Лучше подохнуть от рук охотника и быстро, чем от когтей сородичей и подыхать в агонии ещё около получаса. Когда дверь, наконец, открылась, ноги Нира предательски подкосились, и сам он рухнул вперёд, заходясь в кровяном кашле.